О войне я знал не понаслышке

75 –летию

Великой Победы посвящается…

 

«О войне я знал не понаслышке…»

(воспоминания детей войны)

 

 

 

    Воспоминания Пучкиной (Шестаевой) Лидии Васильевна, р.п. Николаевка:

«На свет я появилась 6 марта 1944 года. Когда боевые части Красной Армии стремительно продвигались по всем дорогам к границам Европы, в том числе и к рубежам фашистской Германии, где в своем логове в Берлине находился еще живой бесноватой Адольф Гитлер, навязавший всей планете вторую Мировую войну. Как я провела 1,5 года оставшегося военного времени – не помню, но видимо, невзгоды военного лихолетья косвенно прихватила и я. Находясь беспомощным комочком, я не отдавала себе отчета о том, что мама заботится обо мне, отдавая все свои душевные старания и физические силы, чтобы сохранить меня. Материнская ласка, грудное молоко положительно воздействовали на мое состояние, поэтому я росла крепким ребенком и, по словам и воспоминаниям мамы, жизнерадостным ребенком. Ходить научилась до окончания войны, поэтому себя смело отношу к категории «Дети войны». До меня в нашей семье росли уже сестры Нина, Настя, Валя, а после меня мама принесла сестренку Веру и братика Ивана, которые мучения военного времени не испытали, так как родились после войны, а жизнь после войны постепенно стала налаживаться.

Отец, Шестаев Василий Иванович, и мать, Паляева Наталья Васильевна, одногодки. Родились в с. Баевка Николаевского района в 1909 году. Они хорошо помнили, как в 1930 году в Баевке были созданы сразу 4 колхоза. Родители окончили по 2 класса церковно-приходской школы, отец еще закончил и курсы трактористов. Получив права тракториста, отцу доверили трактор марки СТЗ, а мать работала на разных работах, в том числе пекла хлеб для механизаторов. Трактористом отец проработал недолго, так как вскоре он возглавил тракторно-полеводческую бригаду. После объединения 4-х колхозов в одно хозяйство, отец продолжал руководить бригадой. В этой должности ушел на заслуженный отдых.

Трудности в воспитании детей мать испытывала не только в военное время, но и после войны. Для детей не хватало обуви, одежды, продуктов питания. Я прекрасно помню, что нового платья и одежды никогда не было, носила то, что переходило от сестры ко мне. Валенками несколько лет пользовались одними на двоих. Сестра Валя училась в первую смену, возвращалась из школы, передавала мне, я училась во вторую. В летнее время дополнительным питанием были одуванчики, щавель, и другие травы. Несмотря на трудности, родители не падали духом, воспитывали нас в духе добрых начинаний, поощряли тягу к знаниям. Сестра Нина закончила семилетку, ветеринарный техникум, Настя – медучилище, я и Вера получили бухгалтерское образование, брат Иван – высшее педагогическое образование.

Отец на фронте не был, его вернули со станции Ключики. Дали «бронь». Продолжил работу в родном колхозе. Практически все мужчины ушли на фронт, их место заняли женщины, которых наш отец обучал работе на тракторе. Он сутками проводил свое время на работе, в поле, ковал победу над врагом выращенным хлебом.

Родители прожили долгую жизнь, успели вырастить 13 внуков. В селе пользовались заслуженным авторитетом. Отец несколько лет являлся  членом правления колхоза, членом первичной партийной организации, избирался делегатом районной партконференции, приглашался на встречи передовиков сельского хозяйства. Был награжден путевкой на ВДНХ в Москву.

Я и сегодня горжусь своими родителями. Все нравственные, духовные, физические силы и старания отдали своим детям. Мы, дети, были горды отцом, когда тот приезжал с районной совещания с ценным подарком».

 

 

Из воспоминаний Пучкина Романа Романовича, р.п. Николаевка:

«Спустя 66 лет после Победы СССР над фашистской Германией, СМИ РФ заговорили о поколении людей, которое появилось на свет в период с 1.01.1932 г по 31.12.1945 г. Называют эту категорию людей ласкательно и уважительно «Дети войны». В высших кругах исполнительной и законодательной власти РФ вспомнили факты и события, происходившие в тот короткий отрезок времени, насыщенный самыми яркими, трудными и запоминающимися моментами.

13 летний период (1932-1945 гг) - оказались для детей войны самыми изнурительными, мрачными, печальными и голодными.

Я родился 9 февраля 1939 года в с. Болдасьево Николаевского района. Я не видел всполохов взрывов, не слышал канонаду и раскатов орудий. Однако, голодные дни за время, выпавшие на долю моего детства, хорошо запечатлелись и запомнились на всю жизнь. С нетерпением ждали мы прихода весны, когда холм перед нашим домом покроется одуванчиками, появятся вкусные мелкие лепестки щавеля и молодые побеги лопухов. С наступление теплых дней весны сразу бросали обувь и почти до наступления холодных дней осени не обували ничего (да, впрочем, и обувать-то нечего было). К середине лета ступни ног начинали покрываться коркой («цыпками»), иногда они кровоточили. Подножный зеленый корм спасал нас от голода, благоприятно влиял на все внутренние органы, может быть, поэтому не болели цингой. 

Мой отец, Роман Андреевич, участник Гражданской войны. Мать, Гордеева Анна Сергеевна, родилась в с. Никитино и была старше отца на 3 года, была безграмотна. Отец с первых дней коллективизации  трудился в колхозе завхозом, бригадиром, зав. фермой, зав. зерновым током, бахчеводом, конюхом.

В домашнем хозяйстве Пучкины, братья Василий и Маркел, занимались пилкой дров для населения.  Маховая пила, которой производили обработку массивных сосновых и осиновых бревен (из них получали тес, бревна), долгое время хранилась в хозяйстве отца. Заказов от местного населения было много, сегодня можно сказать, что пила была кормилицей семьи.

У матери с отцом было 7 детей: 2 сына, 5дочери. Мать всю свою жизнь работала в колхозе, в летний период брала с собой детей. Из 5 сестер получила 7-летнее образование и окончила бухгалтерские курсы только Настя, остальные окончили 4 класса. Старшая сестра Поля за уклонение от учебы в ФЗО 2 года отбывала наказание в исправительном лагере. Сестра Таня работала на стройках в Наро-Фоминске, Чапаевске, Ташкенте, сестра Маруся обучилась швейному делу, младшая Катя работала на лесоразработках в пойме Волги на строительстве Куйбышевского водохранилища.

Родители наши пользовались авторитетом  среди сельчан. Умерли в преклонном возрасте. В начале войны отца призвали на фронт. При наступлении наших войск под Москвой был ранен в ногу. Благодаря нашему земляку Пугачеву Гаврилу Елизаровичу, который привел санитаров и те вовремя остановили кровотечение, остался жив. Пройдя долгое лечение в госпиталях, отец вернулся летом 1943 года домой. Когда отцу стало легче, начал работать продавцом. Впоследствии был награжден медалью «За трудовую доблесть».

Вспоминается случай из послевоенного детства. Летом 1945 года сестры Настя, Таня, Маруся, нагрузив телегу сеном, сопровождали корову Жданку домой. Я залез на сено. До дома осталось совсем немного, как вдруг из кустов вышел упитанный волк и пошел рядом. Жданка задрожала, ускорила шаг, а волк шел до тех пор, пока не увидел нашу соседку с граблями.

Вспоминая минувшие трудные военные годы, отчетливо помню, что в то время никто не закрывал двери на замок, не было преступлений, люди относились друг к другу дружелюбно и с уважением. Сегодня, видя по телевизору сюжеты на военную тему, по тему пробегают «мурашки». С содроганием вспоминаю то время, которое мы пережили детьми.

Сейчас я на заслуженном отдыхе. У меня 2 сына Андрей и Сергей, любимый внук Илья – студент Самарского архитектурного института».

 

 

Воспоминания супругов Смирновых, р.п. Николаевка.

Из воспоминаний Смирнова Алексея Ивановича: «В 1945 году я окончил школу и пошел работать в колхоз. Трудился водовозом, работал на сеялке. Окончив школу механизаторов, работал на тракторе. Отец воевал, а мне, как старшему из детей, приходилось с матерью нести все тяготы тогдашнего военного времени – спасать младших братьев и сестер от голода и холода. Всего не описать – беда была общая – война. Мама, Матрена Васильевна, работала поваром в нефтеразведке. Мой трудовой стаж – 38 лет».

 

Из воспоминаний Смирновой (Шестаевой) Нины Васильевны, р.п. Николаевка: «Родилась я в 1935 году в с. Баевка. Отец в годы войны работал бригадиром тракторной бригады, у него была «бронь». Работал со стариками, детьми, девушек обучал вождению на тракторе. Работали с перевыполнением плана по девизу «Все для фронта, все для победы!» Дома отца мы практически не видели. Мама была рядовой колхозницей.

Учиться я начала в 1942 году. В школах было тяжелое положение с отоплением, освещением, учебными пособиями, принадлежностями. Иногда приходилось выполнять домашние задания на клочках бумаги, газетных вырезках между строчек. Чернила делали из сажи. Помню, получила поощрение за хорошую учебу - тетрадку и простой карандаш. На праздники мы получали подарки, например, на 1 мая пирожки с ливером. Я поделилась этим пирожком с мальчиком из многодетной семьи, у которого отец был на фронте, мама больная. Слишком слабым был этот мальчик. Несколько позже он вспоминал: «Если бы не этот пирожок, я бы не дошел до дома». Помогали мы и родителям по хозяйству. Трудно забыть, как младшие сестренки просили полизать дощечку, на которой я резала хлеб на мелкие пайки. Ели травы, которые нам помогали выжить. Рано научилась ухаживать и за скотом, и работать на огороде. Ходили на колхозные поля убирать сорняки, жать серпом рожь, пшеницу. В душе всегда жила мечта учиться. В Баевке школа была 4-х классная, каково же было наше счастье, когда открыли семилетнюю школу. В 5-й класс мы пошли уже будучи довольно взрослыми… Жизнь была все еще тяжелая – сказывалась послевоенная разруха».

 

 

Из воспоминаний Прокофьевой (Абрамовой) Эммы Мартиросовны: «Родилась я в семье военнослужащего. Мой отец, Абрамов Мартирос Акопджанович, 1909 г.р., в годы войны был начальником фельдсвязи г. Душанбе, Таджикистан. Мама, Абрамова Елизавета Львовна, 1912 г.р., работала заведующей партийной библиотекой. В семье было 5 детей. С нами жила бабушка до 1943 года, которая приглядывала за нами. Папу мы практически не видели, т.к. он все время был в разъездах. Отца перевели на другую работу и мы переехали в Ленинабадскую область, п. Пролетарск. В 1941 году я пошла в первый класс. После уроков я бежала домой помогать бабушке по хозяйству и присматривать за младшими.

В 1943 году от дифтерии умерла сестра Люсик, в этом же году умерла бабушка. Все заботы легли на мои маленькие плечи. С 3 класса нас посылали на сбор хлопка. В день за работу нам выдавали по норме 50 грамм хлеба, тем, кто собирал сверх нормы выдавали 100 грамм. Я старалась из всех силенок собрать хлопка больше нормы, чтобы получить эти 100 грамм хлеба и отнести домой для младших.

После окончания 7 класса, в 1949 году, поступила на работу в МТС счетоводом в мастерские, где и проработала до 1956 года. В 1959 году окончила медучилище г. Ленинабада. Устроилась медсестрой в сельский врачебный участок Пролетарского района. В 1959 году вышла замуж за Прокофьева А.А., вырастили 4 детей. В 1970 году переведена в МВД Пролетарского района старшей медсестрой. Отсюда ушла на заслуженный отдых в 1990 году. Награждена медалью «Ветеран труда». 

 

 

 

 

Из воспоминаний Россеевой Марии Семеновны: «В нашей семье 6 детей. В годы войны наша семья жила в селе Новый Пичеур Павловского района. Когда началась война, мне было 8 лет. Отца призвали на фронт,  в 1942 году он пропал без вести. Я его совсем не помню, фотографии его не сохранились. Мама работала в колхозе, и мы ходили помогать ей жать рожь серпами. Отмеряли участок на поле, и пока мы этот участок не уберем – с поля не уходили. Затем собирали в одну кучу, а мама вязала снопы. Братья носили воду в поле. По вечерам мама учила девочек вязать. Связанные носки, варежки отправляли на фронт.

В домашнем хозяйстве мы имели корову, кур, овец, но продуктов животноводства мы не видели. Даже молоко почти не пили. Все продукты шли на оплату налогов, а если оставалось лишнее молоко, то мама делала масло и шла пешком в Николаевку продавать. На вырученные деньги покупала смесь, похожую на отруби, из которой пекла хлеб (если это можно было назвать хлебом). После такого хлеба сильно болел живот, но есть очень хотелось. Вкус настоящего хлеба в годы войны мы не знали.

 В поле сажали много картошки, но варили определенное количество. Помню, поставит мама чугун с вареной картошкой на деревянный стол и начинает делить: старшим детям – 3-4 картошки, малышам почти ничего не доставалось, поэтому они в течение дня крали картошку у старших. На всю зиму картошки не хватало, как только сойдет снег, мы бегали в поле, собирали мерзлую картошку и съедали ее, не доходя до дома (чтобы никто не видел и не отнял). До сих пор помню мамины вкусные супы со щавелем и разной травой. Когда наступали совсем уж голодные дни, мама посылала в соседние деревни просить продукты. Я брала младшего брата Николая, сестру и шли. Иногда нам подавали засохшие и мерзлые кусочки хлеба, которые мы грели в печке.

Запомнился случай: мы держали большого быка, которого потом поменяли на хлеб. Нас обманули: в мешке с одной стороны было насыпано просо, а с другой пшеница.

Одевали мы себя сами. В каждом доме был ткацкий станок, был такой и у нас. Выращивали коноплю, собирали, вымачивали, ткали полотно, шили рубахи. Ткань была жесткая, натирали кожу. Зимой ходили в лаптях, обмотанных тряпками, летом бегали босиком.

Спали и взрослые, и дети на печке. Под голову клали вместо подушек  старые, дырявые, принесенные из деревень валенки.

В домах электричества не было, а лучинки жгли редко, топиться было нечем. Ходили в лес, собирали хворост. Бывали дни, когда топить печь просто было нечем. В одну из военных зим все жители деревни ломали мост, чтобы истопить печи и выжить.

  Учились мы в школе, которая находилась в 3-х км, в соседнем селе. Свечек в школе не было, освещались классы лучинами, в классах стояли дым и гарь. Закончила я 7 классов. Аттестатов нам не выдавали.

Каждое утро бригадир колхоза стучал в окна домов и объявлял, кто на какие работы должен выйти.  

Помню еще, как нас гоняли в лес, где мы снимали кору с деревьев (кажется с березы), она легко снималась, как ниточка. Собирали в мешки и куда-то отправляли. Как же было тяжело маме без мужской помощи!

Окончилась война, я уехала в Туркмению, работала пекарем. Выйдя замуж, переехала в Николаевку. Устроилась в ресторане. Образование не получила. Так и работала всю жизнь поваром  в ресторане, затем в школьной столовой. В 1989 году ушла на заслуженный отдых, но продолжала работать до 1992 года. Общий стаж – более 40 лет. В 1972 году присвоено звание «Ударник коммунистического труда», награждена медалью «Ветеран труда».

 

 

      

Из воспоминаний Абросимовой (Канахиной) Нины Петровны: «Родилась я в 1937 году. В 1941 году отца взяли на фронт, служил санитаром, но об этом мы узнали спустя несколько лет. Помню, однажды, шел поезд с солдатами мимо нашей станции Ключики. Поезд притормозил, отец спрыгнул, забежал на секунду домой, чтобы увидеть нас и побежал обратно в эшелон. Больше мы его не видели. Мама растила нас одна. Работала в сапожной мастерской, шила обувь. У нее были золотые руки: из старых вещей шила нам одежду и обувь. Жили мы очень бедно, есть нечего, только траву: коновник, лопухи, щавель. Собирали гнилую картошку. Мама покупала отруби и жмых, пекли лепешки из гнилой картошки со жмыхом и отрубями. Так и выживали. За 2 дня до Победы мы получили похоронку на отца. Как мы переживали, сколько выплакали слез. А наследующий день после объявления Победы нам принесли письмо от отца. В нем было написано: «Жив, здоров. Пиши. Хабаровск, Магадан-Неро. Канахин». Мы написали несколько писем, ответа не было. Ведь почта работала тогда плохо. Видимо писал давно, письмо где-то затерялось.

Я окончила 8 классов Николаевской средней школы. Поступила в Кузнецкое  медучилище, по окончании, которого получила специальность фельдшера-акушера. Решили с подругой ехать работать в Омскую область, в с. Лукьяновка. Потом главный врач попросил меня поехать работать в соседнее село Белосток, где работала акушеркой.  Населения села - большое. Часто вызывали на дом принимать роды. Детей в селе много было».

 

 

 

 

Из воспоминаний Семьянцевой Зои Никифоровны: «В школу пошла в 1941 году. Все, что происходило с нами в годы войны, хорошо помню. В это время мы жили возле железной дороги, в казарме. Помню составы с боеприпасами, которые шли по железной дороге, голод, холод, День Победы. Отца на фронт не призвали, так как он работал на железной дороге, он получил бронь. Приказ начальника станции был законом для всех: от мала до велика. После гибели отца (попал под поезд), мы переехали в д. Булгаковку».

 

 

     Из воспоминаний Степакина Андрея Григорьевича: «Отца на фронт не взяли по инвалидности, а вот старшего сына и брата Василия призвали в первые дни войны. Он прошел всю войну, имел ранения. Отец, мать, шестеро детей жили очень трудно. Отец работал кузнецом, старший брат помогал ему в кузнице».

 

 

Из воспоминаний Багаевой Лины Игнатьевны: «Отца призвали на фронт в июне 1941 года. Часть формировалась в Пензенской области, после формирования отправлена под Сталинград. Здесь же, в боях под Сталинградом он погиб. Семья получила извещение о его гибели, в котором говорилось, что «Королев Игнатий Тимофеевич погиб в боях под п. Кашары Сталинградской области». Мать осталась вдовой в 29 лет с 4 детьми на руках.

Жили в пустом доме, изба – маленькая, холодная. Мать работала в Славкинском леспромхозе. С 1944 года – в Барановской геолого-разведывательной партии и до самой пенсии. Было и хозяйство: корова, пара овец. За скотиной ухаживали мы, дети. Все лето заготавливали траву для скотины, дрова.

С 1942 года в нашем доме жили эвакуированные – Рулева Мария Павловна с матерью, и двое детей.

В 1941 году умерла в младенчестве сестра Зоя. У матери остались на руках трое детей, и всех выучила, все получили образование. Я закончила Хвалынский кооперативный техникум в 1958 году, получила направление в Николаевское райпо, где и проработала до ухода на пенсию. Награждена знаком «Отличник потребительской кооперации», «Лучший пропагандист книги», мед. «Ветеран труда», «В ознаменование 100-летия со дня рождения ВИ. Ленина». Давали путевку в Москву на ВДНХ, но поехать не смогла».

 

 

Из воспоминаний ветерана педагогического труда Курмакаева Рустяма Летфулловича: «Война – очень страшное слово. Сегодняшнее поколение знает о ней только по фильмам, книгам, картинам, рассказам участников Великой Отечественной войны. Я родился в 1937 году. Когда началась война, мне было 4 года. Отец в это время был на срочной службе, откуда и был переправлен на фронт. Поэтому, я не помню о том, как он ушел на фронт. Но как провожали двух его братьев, в памяти осталось. Остались мы с мамой, дедушкой и бабушкой. Взрослые очень переживали, разговоры были только о войне, о фашистах. Дедушка рассказывал, как они убивают детей, сжигают деревни, бомбят, стреляют. Было страшно, хотя война от нашего села шла далеко…

Вестей от наших родных с фронта не было. В 1940 году родился мой брат Усман. Мать работала в колхозе. Вся работа проводилась вручную, полуголодным женщинам приходилось нелегко. С 6 лет я помогал маме в поле. До сих пор, глядя на поля, воочию вижу снопы. Их как-то интересно складывали: 10 снопов «казаками», 25 – «скамейками». Потом на коровах, запряженных в телегу, их перевозили на колхозное гумно…

Очень хорошо помню, как наша семья получила 2 извещения о смерти («похоронки»): погибли дяди. А от отца вестей так и не было. Вечерами женщины вязали варежки, сушили в печи картофель. Потом все сдавали в сельсовет для отправки на фронт.

Так прошли 4 страшных, полуголодных года. Хорошо помню и день Победы. Все село радовалось, ликовало! На воротах, изгородях, шестах реяли красные лоскуты (вместо флагов). Люди плакали: кто от радости, кто-то от горечи утрат. В наших сердцах жила надежда, что отец жив, вернется! Ведь похоронки мы не получали.

В декабре 1945 года вернулся отец. Живой! Он вошел в дом как-то неожиданно. Вошел мужчина, худой, в старой одежде, на ногах немецкие ботинки с обмотками. Я уже совершенно его забыл, а брат увидел отца в тот счастливый день впервые. Мы кинулись к нему на шею, кричали: «Папа! Папа!» Это священное слово, у многих наших сверстников отцов уже не было. Отец был в плену. Рассказывать и вспоминать об этом не мог и не хотел: хлебнул предостаточно. Дети войны – это целое поколение, которое помнит ее ужасы, трагедию народа. Очень хочу, чтобы слова «дети», «война» никогда не звучали рядом!»

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Из воспоминаний Салдиной Нины Николаевны: «Семья наша была большая. Отец, Николай Тимофеевич, работал в Тульском карьере, мама – домохозяйка, занималась воспитанием троих детей: Екатерины, Василия и Нины. Вместе с нами проживали бабушка, Ефросинья Денисовна, младшие сестры отца - Феодосия и Елена. Было страшно, постоянно объявляли воздушную тревогу. Однажды, после объявления сигнала воздушной тревоги, все убежали в подвал, забыв в кроватке меня. Отец под бомбежкой вернулся за мной. После отбоя, выйдя из бомбоубежища, увидели, что соседний дом разрушен. В 1942 году отца призвали на фронт, а мы эвакуировались из Тулы  в с. Баевка Николаевского района. Феодосия с нами поехать не могла: она была совершеннолетняя и работала на военном заводе. В конце 1942 года нам пришла страшная весть – отец пропал без вести в боях под Смоленском. Больше мы ничего о нем не знаем до сих пор. В Баевке начинали жить трудно, латали «дом»: стоял один сруб, без крыши, полов. Тетя Лена и Катя работали на лесозаготовках в Славкино, мама – в поле. Закончилась война. Не хватало мужских рук, тетя Лена работала штурвальным на комбайне, Катя возглавила бригадиру на лесозаготовках, брат Василий трудился трактористом. Я с бабушкой собирала ягоды, грибы, потом продавали на базаре в Николаевке. Так и жили».

 

 

Из воспоминаний Мироновой (Храмовой) Елены Никитичны: «Родители мои поженились, когда им исполнилось 18 лет. Жили одной дружной семьей с бабушкой, дедушкой, 6 женатыми братьями, и 2 незамужними сестрами. Когда я родилась, отец был в армии, по его возвращении мне уже исполнилось 4 года, поэтому долго не могла признать его. Только благодаря хитрой выдумке взрослых я полюбила  отца…

В хозяйстве держали скотину. Вся семья работала в колхозе за трудодни, за которые потом колхоз рассчитывался зерном. Вся работа велась вручную. Сеяли коноплю для полотна и масла, чтобы из конопли получить холст выполняли трудоемкую работу. Работали ночами. Еще одним видом деятельности жителей было плетение лаптей, ведь вся наша обувь состояла из лаптей! В армии отец обучился плотницкому делу, которое ему пригодилось в жизни. Помню, в селе были 2 ветряных мельницы, когда дул сильно ветер, население по очереди молотили зерно…

Сестренка Танюша родилась перед самой войной, 27 мая 1941 года. Никто не думал о войне, не ждал такого горя. Поэтому, как обычно отец засеял большой участок конопли, картофеля, посадили бахчевые, овощи, конечно, все это пришлось убирать одной маме. Когда сообщили о войне, отец был в поле, остальная семья дома. В сентябре я должна пойти в первый класс, но учеба началась в декабре. Проводили меня в дедушкиной фуфайке с обрезанными рукавами – это была моя школьная зимняя форма. В школе было холодно, замерзали чернила, писали карандашом. Учились в 2 смены: 1-2 классы в первую смену, 3-4 классы – во вторую. В годы войны я закончила 4 класса.

Первый год войны мы не голодали, отец оставил нам запас зерна, ведь он вкалывал сутками в колхозе. На ветряной мельнице мама молола муку и пекла хлеб, получался он такой душистый! Скотину кормили соломой.

Мама работала и день, и ночь. Тяжело ей было, держать хозяйство, обрабатывать огороды. По хозяйству помогала я с братом Петей, поливали огороды. Питались в основном травой, из воробьиного щавеля мама делала муку. Смешивали муку с картошкой, пекли лепешки. Установили для себя норму – 2 лепешки в день, но их мы съедали еще до обеда. Как бы мама ни старалась, нам приходилось голодать, особенно тяжело было старшим. Спасала корова-кормилица, на ней и землю пахали. Однажды в дом пришла комиссия и предложила маме детей отдать в детский дом. Мы в рев, ухватились за ее юбку. Ответ матери был категоричен: «Пока я жива, дети будут со мной».

В 1942 году принесли похоронку на отца. Даже сегодня тяжело вспоминать, что было с мамой, как она кричала на всю улицу! В 32 года она стала вдовой. Мы, дети, вцепились в ее юбку, ревели. 4 детей остались сиротами. Погиб он под Ленинградом 5 сентября 1942 года. Мама вырастила нас на ферме в прямом смысле. В избе у нас было холодно и мама брала нас всех на ферму, там топили печку для ягнят, вот и жили мы с ягнятами

 Закончилась война. В семье поселилась печаль: вспоминали проводы отца на фронт…

После войны я работала техничкой, училась в вечерней молодежной школе. Закончила 7 классов. Затем работала в колхозе, окончила курсы лаборанток при заготзерно и вернулась в Холстовку. Сейчас мне 79 лет, у меня есть внуки, правнуки… И воспоминания».

 

Из воспоминаний Романовой Надежды Герасимовны: «Родилась я в деревне Новая Петровка. В 1941 году, мне было всего 1, 4 месяца, отца призвали на фронт, и мама переехала в село Рызлей, где я проживаю и сейчас. С 4 класса я со своими сверстниками собирала колоски на  колхозных полях, с 12 лет начала работать в колхозе с взрослыми женщинами: пололи, сажали саженцы, мотыжили. Работала телятницей, свинаркой… Отца с фронта мы так и не дождались: погиб 14 января 1945 года под Варшавой. Надеяться было не на кого, выживали, как могли. Как только растает снег, собирали по усадам мерзлую картошку, добавляли в нее липовые листочки, сушили, разминали и пекли лепешки. Так и жили, как и все в то время».

 

 

Из воспоминаний Мануловой (Назимовой) Ольги Дмитриевны: «В нашей семье было семеро детей. Троих братьев после объявления войны призвали на фронт. Отца мы проводили на фронт в сентябре 1941 года. Служил в пехоте. Пропал без вести в районе Ростова-на-Дону, предположительно утонул. Мама работала в колхозе, старшая сестра Таня уже работала в Барановской участковой больнице, брат Сергей на колхозной ферме, младшие учились в школе. Зима 1945 года была очень голодной, я, самая младшая (мне было 5 лет) опухла от голода. Семья приняла решение отправить меня в Сочи к родственникам, где я прожила 5 лет. А еще помню, как по нашему селу ходили пленные немцы, просили хлеб. Среди них было много больных и раненных. Как бы ни было матери тяжело, она делилась кусочком хлеба с ними. Я получила среднее специальное образование, проработала в школе 39 лет. Мой труд отмечен грамотой от районного отдела образования, юбилейной медалью «За доблестный труд в ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина».

 

 

Из воспоминаний Вирясовой  (Наскиной) Елизаветы Степановны: «Отца призвали на фронт в 1941 году, а мы с мамой уехали в с. Телятниково Николаевского района. Добирались на товарном поезде. Мама устроилась дояркой в колхоз, иногда кашеварила (повар). Было трудно, помощи ждать было неоткуда. Дрова заготавливали сами и носили вязанками на себе, также и снопы. Постепенно корову приучили возить сено, дрова… А отца мы так и не дождались – в июне 1942 года пришло известие о том, что он пропал без вести». 

 

 

       Из воспоминаний Сорокиной (Яковлевой) Лидии Васильевны, уроженки с. Сухая Терешка: «Моего отца взяли на фронт в 1941 году, мама осталась беременная пятым ребенком. В хозяйстве держали корову, овец, кур, но практически все сдавали фронту: 10 кг топленого масла, 100 штук яиц, 5 кг шерсти. Овец продавали на базаре в Канадее и тут же приобретали необходимые для дома спички, соль, мыло…

      Что мы ели? Мама готовила щи в печке, кашу. Собирали мерзлую, гнилую картошку, пекли лепешки. Дед, Петр Степанович, ходили по домам, просил хлеб, сахар. Сахар хранили в сундуке и нам его выдавали маленькими кусочками на праздники. Чай пили с сушеной тыквой и сахарной свеклой. В огороде сажали капусту, картошку, свеклу, а в поле - просо, пшеницу, рожь. Мы, дети, караулили по очереди просо от воробьев. Бывало, что и засыпали в борозде».

 

 

        Из воспоминаний Кочетковой (Горшениной) Веры Николаевна, уроженки с. Сухая Терешка: «Мои два брата участники Великой Отечественной войны. Из военного детства запомнилась светомаскировка: окна должны быть плотно зашторены, чтобы не было видно ни одного лучика. По селу ходили дежурные, которые следили за светомаскировкой, в противном случае делали замечания. Еще помню разрывы над станцией Ключики и зарево над Николаевкой. Говорили, что взорвался состав со снарядами. Отцепляя вагоны, погиб начальник станции. Над лесом жители со стороны села Славкино видели самолет, за которым тянулся шлейф огня. Помню, что все взрослые мужчины уходили на поиски летчика с горящего самолета».

 

 

    Из воспоминаний Романовой (Артюхиной) Таисии Дмитриевны, уроженки с. Сухая Терешка: «Жили во время войны плохо, голодали. По весне в поле собирали мерзлую картошку. На поле грязь непролазная, ноги вязнут. Ходили в лаптях, многие в этой грязи теряли лапти…

    В селе Репьевка (Новоспасский район) работала мельница, где очищали пшено от шелухи. Взрослые ездили на мельницу за мякиной, которую варили, пекли из нее лепешки. С весны до осени ели различную траву. Мама работала в колхозе, заготовить дрова летом не было возможности. Часто, бывало, завернет меня в одеяло и едет в лес за дровами. Голландки топили соломой. Холодно было, голодно. Однажды, когда маме стало невмоготу, она обратилась за помощью в колхозную контору, где ей посоветовали отдать детей в приют. Мама, конечно, нас не отдала… Как мы выжили – не знаю…»

 

 

    Из воспоминаний Зиминой (Наумовой) Александры Дмитриевны: «Родилась я в Алтайском крае, оттуда еще до войны наша семья переехала в Киргизию. В семье шестеро детей, во время войны нас с мамой осталось четверо. Голодали сильно. Помню, чтобы как-то помочь маме ходили с сестрами и другими детьми далеко в поле за черепахами. Сопровождал нас кто-то из взрослых. Собирали черепашьи яйца, ловили черепах, сусликов, ежей. Из черепах мамы нам варили суп. Однажды я сама поймала суслика, все хвалили меня, а я гордилась собой!  Ели траву, солодовник, чакан. Однажды от голода мы наелись семян татарника. К утру все распухли. Мама испугалась, а старики посоветовали маме зарезать телку. Так выживали».

 

 

    Из воспоминаний Игнатьева Аркадия Ефимовича, уроженца д. Сергеевка: «Наши матери огромными усилиями старались сохранить нам жизнь, не допустить нашей гибели от голода, когда за горсть зерна, взятую из колхоза, сажали в тюрьму на 5-6 лет. Не было спичек, топлива, соли. За дровами ездили зимой на быках по глубокому снегу. Каждое утро женщины, сидя у окна, смотрели, у кого топится печь, туда и шли за углями, чтобы затопить свою. Питались всем, что можно есть. Зимой ели то, что уродилось на огороде: картофель, редьку, свеклу, тыкву, капусту. Как только наступало лето, переходили на траву. Не было телефона, света, радио. Газеты приходили редко, и были они величиной с тетрадный лист. Все ждали вестей с фронта. Я в то время хорошо умел читать, и женщины просили меня читать сводку от Совинформбюро, где говорилось о положение на фронтах. 10 мая 1945 году в школе было собрание, на котором объявили о Победе. Плакали. Это были слезы радости».

     Из воспоминаний Костогрыз (Думенко) Оксаны Ивановна: «Родилась я в с. Квитки Киевской области и всю войну мы жили в оккупации. В первый день оккупации немцы переписали весь скот, каждый день в них в рационе было свежее мясо. Вырубили фруктовый сад, очень они завидовали тому, как красиво живет Украина. Квитки в переводе на русский означает «Цветы». Дом у нас был хороший, немцы выбрали его для проведения своих собраний. После собраний они пили чай с лепешками, часть которых мама прятала, а потом передавала партизанам. Немцы были хорошо и аккуратно одеты, начищенные сапоги, перчатки, у каждого губная гармошка. Как – т о  раз к нам пришел немец, взял меня на руки, дал мне сахар, погладил по голове (у меня были светлые кудрявые волосы), что-то говорил по-немецки. Мама потом сказала, что у него дома остались дочка и 2 сына.

     Звук моторов самолетов мы, дети, отличить могли сразу. Когда пролетал наш самолет, скидывал листовки, и мы бежали их собирать. Немцы нам запрещали это делать, в нас стреляли, мою подружку ранили в руку…  Немцы были жестокими. Из нашего села расстреляли 150 комсомольцев, 72 коммуниста живьем закопали в лесу. Сожгли соседнее село. По дороге в то село были убиты двое немецких солдат. Фашисты отомстили мирным жителям: загнали всех в сарай и подожгли. Женщины каждый день собирали погибших и закапывали. Люди умирали и от голода, запасы продуктов закончились. У нас был поросенок, которого немцы тоже описали. Во время очередной бомбежки мама бросила его в погреб, разделала его и засолила, спрятала в кадушке с капустой. Немцы же долго искали поросенка, лазали в погреб. Да, если бы они нашли то мясо, нас с мамой поставили бы к стенке и расстреляли. Бог не допустил этого…

    Село было разрушено. Вернувшиеся красноармейцы кормили нас консервами и кашей. По селу ездила кухня и раздавала еду. Нам с сестрой подарили аптечку и солдатские ложки. С Украины мы переехали в 1952 году».

 

 

Из воспоминаний Томбасовой (Севостьяновой) Александры Григорьевны, уроженки с. Сухая Терешка: «Окончила всего 2 класса. Какое обучение? Если два первых месяца учебного года учились, то зимой «сидели на печке», на всю семью одежды и обуви не хватало»

 

 

Из воспоминаний Ярославцевой Анастасии Степановны: «Молодому поколению следует знать, о том, как малолетние дети вместе со взрослыми ковали долгожданную Победу в тылу. Я родилась после Победы, а мои брат Николай  и сестра Ольга узнали «почем фунт лиха»… Николай рано сел на трактор, а сестра вела домашнее хозяйство и нянчила младших. Моя сестра Ольга пошла в 1 класс в 1943 году. Учились они в неотапливаемых классах, порой замерзали чернила. Одеты и обуты мы были кое-как, но учиться мы хотели». 

Из воспоминаний Сурковой (Горбуновой) Таисии Павловны, уроженки с. Канадей: «В годы войны мама брала меня с собой рыть окопы, так как оставить меня было не с кем. Мне было 7 лет, но я уже работала: в поле собирали колоски, подсолнухи. За работу нас кормили. Брат пас коров за кусок хлеба, который приносил мне, младшей сестренке. По весне собирали гнилую картошку, запекали ее и ели, по буграм собирали траву. От травы сильно отекало лицо».

 

 

Из воспоминаний ветерана педагогического труда Сыромятниковой Галины Александровна: «Когда началась война, мне было 1,3 месяца. Папа уже был на фронте: он окончил военное училище политработников и войну встретил под Ленинградом. Всю войну прошел в составе Карельского фронта. По рассказам мамы  мы жили у дедушки, большой дружной семьей. У сестер и братьев постарше меня были уже обязанности: пасли колхозный скот, собирали колоски, трудились на ферме, выполняли домашнюю работу – забота об огородах лежала на подростках, ведь матери с утра и до ночи работали в колхозе. Конечно, сама я об этом не помню, но некоторые отрывки из жизни в конце войны смутно вспоминаются, например, как хоронили бабушку, которая не дождалась возвращения моего папы всего 2 месяца. Ее подкосила тяжелейший труд в поле, огороде, семье – практически все держалось на ее плечах. Помню, как вернулся наш папа, при медалях и орденах, как он нес меня на плечах 7 км к маме на работу. А как мы ждали субботу! После бани нам варили в самоваре по одному яйцу и давали по маленькому кусочку сахара. Молока нам выдавали нормой: все продукты (мясо, масло, яйца, молоко) сдавали государству. Бабушка пекла лепешки с добавлением травы, ели с удовольствием.

У каждого ребенка в семье были свои обязанности – я пасла гусей и теленка. Когда мне исполнилось 5 лет, мне доверили пахтать масло. Это было замечательно! Пока никто не видит можно лизнуть сметаны, а уж если давали пахтушки (остаток от сметаны после масла) – это было верхом блаженства. О том, чтобы кушать масло не было и речи – все для фронта, все для Победы! И дети старше 4-6 лет это понимали, чем быстрее победим, тем папы и братья скорее вернутся домой.

Не легче было и в первые послевоенные годы. Папу направили служить в Вологду. Здесь я поняла, что такое голод. Ели мы почти все время овсяной, несоленый кисель. Я его до сих пор видеть не могу! В воскресенье папа с мамой шли на базар купить хлеба, а я вставала на подоконник во весь рост и ждала их возвращения. Пока родители шли с базара, отщипывали от буханки, остатки хлеба доедала я…

Было трудно, но благодаря воспитанию бабушки и дедушки, родителей, мы преодолели все. Труд и трудности закаляют, вырабатывают стойкость и самостоятельность, а вот жестокость мешает людям. И не дай Бог войны!»

 

 

Из воспоминаний Цыбускиной (Кежаевой) Елены Григорьевны, с. Баевка: «В годы я была в том возрасте (1935 г.р.), когда не так остро воспринимаются все жизненные невзгоды. Были холод и голод, нечего было одеть и обуть, не было школьных принадлежностей. Нашему поколению пришлось вынести многое, но и после войны нас ждали трудности, которые казались непосильными. Как показала жизнь – по силам вынести многое…»

 

 

Из воспоминаний ветерана педагогического труда Багдулиной (Ильиной) Евгении Петровны, р.п. Николаевка: «Когда началась война, в нашей семье было 15 человек. Отец, Петр Федорович, с 1936 года – директор Славкинской МТС, мама, доярка в колхозе. Сестры Катя (1920 г.р.), Тоня (1925 г.р.) и брат Петр (1929 г.р.) работали трактористами. Вскоре мама была назначена звеньевой по выращиванию картофеля. Маме помогали 80-летний дедушка Ваня и 11-летний брат Шура, не оставались в стороне и остальные дети – и свои, и соседские. Картофель сажали, бороновали землю, мотыжили, окучивали, пололи. После прополки траву на тележке увозили домой для скотины. В конце сентября и почти весь октябрь выкапывали картофель. За сохой ходил 11-летний Иван, дети постарше копали деревянными лопатами и собирали в плетеные корзины, ведер не было. Мама и слепая тетя в телегу загружали 300 корзин, потом какую-то часть засыпали в свой погреб, остальную в колхозный подвал. Так заканчивалось лето. Впереди глубокая осень и долгая зима. Ежедневно в нашей семье мыли, чистили, резали кружочками 3 ведра картошки, на ночь высыпали на соломенные маты, а утром, засыпали на противни и ставили в горячую печь сушить. Насушив за неделю 10 кг картофеля, отправляли на фронт. По вечерам вязали 3-х палые варежки для солдат. Кроме этого нужно было сдать для фронта 10 кг масла, 150 шт яиц и шерсть (если не сдаешь варежки)… Траву для скотины готовили дети. Летом всех детей села кормили на полевом стане затирухой, а когда начинался учебный год, завтрак готовили у Платонкиных, так как все матери работали на ферме, спичек не было, да и мы не могли самостоятельно растопить печи… Народ был мужественный, закаленный, работоспособный, жили за счет своего хозяйства, пенсий и пособий не было. Деньги в колхозе начали давать в 1961 году. До 7 ноября в школу бегали босиком – грязь, холод, голод, убожество, но высокое человеколюбие, уважение, взаимоподдержка помогли нам выжить».

 

 

Из воспоминаний Фияновой (Сидоровой) Таисии Петровны, р.п. Николаевка: «Как  и все дети войны, я перенесла и голод, и холод, да и послевоенные годы были нелегкими. Родители с утра и до ночи на работе, на нас, детях, весь домашний труд. Уход за скотиной (скотина – основной источник дохода семьи), был тяжелым. Только одна вода мучила, ее нужно было наносить 2 бочки (20 ведер), идти далеко, нести в гору 2 ведра на коромысле тяжело. Летом заготавливали корм для скотины, дрова (сухостой, валежник), обрабатывали по 40 с лишним соток огорода: пололи просо, обрабатывали картошку, выращивали огурцы, капусту. Взрослые жали пшеницу, рожь, мы вязали снопы. На току сортировали зерно, возили его на своих коровах, у кого не было – на колхозных быках. Дорога к селу шла трудная, препятствие – гора. Бык заупрямится от усталости, жары, а ты кружишь возле него, уговариваешь, мечтаешь о том, чтоб благополучно поднялся и спустился. Ехать нужно было вдоль обрыва, боялись, вдруг бык понесет? Возили «поставку» (зерно в Николаевское заготзерно). Машину давали обычно после обеда (когда очередь подойдет из других колхозов), и мы 7-8 летних 3 человека и 2 человека 13-15-летних грузили мешки, если не было мешков, грузили пудовкой (это большое тяжелое ведро без ручки с зерном под пуд весу). В заготзерно разгружали также вручную. В школу ходили за 7 км от деревни Кудряевки до Николаевки и обратно, в зимний период жили до выходных на квартирах. Придешь домой нужно убрать скотину, дров приготовить. Взрослые ложатся спать, а ты уроки делаешь – стыдно с невыученными уроками идти в школу».

 

 

Из воспоминаний Андреяновой (Макарчук) Галины Андреевны, жительницы р.п. Николаевка: «Родилась я в Украине, в Житомирской области. Отец прошел всю войну, вернулся инвалидом. Семья большая – 8 детей. Жили бедно, работали тяжело. У нас был большой земельный участок, на котором мы сажали рожь, пшеницу, просо, коноплю, картофель, овощи. Мельница у нас была своя – большой камень с ручкой. Мы, маленькие вставали на стульчик и крутили вдвоем ручку, так получали муку. Обрабатывали коноплю, потом мама кроила и шила нам одежду. Еда была на 10 литров воды стакан крупы, остальное, лебеда, трава, коржи пекли из липовых листочков. Держали мы и корову, кормилицу. Многие умирали, нас спасала от голодной смерти корова…

Были в нашем селе немцы. Не убивали, не жгли, но издевались. Мама испечет хлеб и прячет под замок в кладовую, чтобы мы не съели. Маленькие дети хлеб называли «папа», а отца – «тато». Однажды пришел немец спрашивает у мамы: «Где муж?», та отвечает: «на фронте», затем спросил старшего брата о том, где папа, а он и ответил, что мама его в кладовую спрятала. Немец маму за грудки и тормошить, и бить. Потом схватил брата за руку и потащил в кладовую, только здесь мама кое-как объяснила немцу, что дети имели ввиду хлеб, а не отца. Вот такая жизнь была».

 

 

Из воспоминаний Абдаловой Валентины Петровны, орденоносца, уроженки р.п. Николаевка: «Никогда не думала, что свои детские, школьные, годы, буду вспоминать с такой ностальгией и жалеть о том, что уже никогда не вернуть эти годы назад. А еще чаще вспоминаю первые годы войны, когда мне было 5-6 лет. Мама уходила на работу в заготзерно, или копать оборонительные сооружения.  Мы, дети, сутками оставались  одни с дедушкой, который по ночам работал сторожем на конюшне и коровнике.  Дедушка набирал около амбара зерно пшеницы, мыл ее, затем варил кашу и перед  уходом в ночь на работу предупреждал нас о том, что как только стрелка часов будет показывать 5 часов утра нужно идти к нему.  Своими руками он сделал нам деревянные ложки. Прибежим, покушаем каши, а перед нашим уходом предупредит нас о то, чтобы «ни слова, никому, никогда!» Только много позже  я поняла его слова-предупреждения! До сих пор помню постоянное чувство голода. Помню запреты взрослых уходить на улицу, а мы три сестры - Люда, я, Галя, брали какую-то посуду (чашку, кружку) и шли во двор к корове, тянули ее за соски вымени, как делала мама, но получалось у нас плохо. В ручонках силы не было, так и уходили от коровы ни с чем».

 

 

Из воспоминаний Кузиной (Пантелеевой) Галины Андреевны, р.п. Николаевка: «Родилась я в 1941 году в с. Елшанка. В июле 41 года отца призвали на фронт, а в ноябре его демобилизовали по ранению. В семье было трое детей. Наше житье в годы войны знаю по рассказам мамы, при воспоминаниях она всегда плакала. Детство наше голодное и холодное. Картошку сажали очистками, по весне собирали мерзлую картошку на усадах… Мама ездила в село Репьевку за мякиной (мучкой), чтобы испечь из нее лепешки. Летом было легче, собирали съедобные травы, ловили огольцов корзинкой или ловушкой в речке Канадейка. Одежды лишней не было, донашивали после старших братьев и сестер. После войны легче не стало. Учились в холодных классах, не раздевались. На летних каникулах ходили работать с мамой в колхоз. Она работала в огородной бригаде, сажали овощи, огурцы, помидору, капусту, арбузы, а мы помогали поливать, мотыжить, убирать…Чуть старше нас ребята работали на току - сушили, перелопачивая, зерно».

 

 

Из воспоминаний ветеран педагогического труда Новиковой (Анисимовой) Александы Сергеевны, р.п. Николаевка: «Трудиться я начала с начала войны. Наша семья жила в д. Кудряевка, по месту работы отца. В июне 1941 года мы, школьники с 1 по 4 классы, работали на прополке колхозного огорода под руководством т. Веры, матери многодетной семьи. Потом правление колхоза организовало ясли. Старшими в яслях работали Воронина Ольга и Гуреева Ольга (инвалиды 16 и 17 лет от роду), а мы, девочки, закончившие первый и второй классы, помогали им (кормили малышей, меняли белье, играли, укладывали спать()омогали им гали им ухаживать вый и второй классы, помогали им ухаживать го огорода под руководством т. ыжить, убирать...). Мы сразу решили помогать взрослым, тем самым помогать в разгроме врага.

 О фашистах мы узнали от беженцев, которые приехали к нам в деревню. Никогда не забуду, как все село встречали их хлебом-солью далеко за околицей деревни возле леса. Они были измучены дальней дорогой, неизвестностью. Первыми приехали жители Львова. Встреча была трогательной: много было слез, радости, печали. Радость оттого, что больше не слышно грохота бомбежек, печали, что нет своего дома. Всех беженцев жители взяли в свои дома, поделились последним. Словами не рассказать – это надо видеть и прочувствовать на себе. У нас поселилась большая семья, состоящая из трех поколений: дед, бабушка, мать, старший сын, лет 15, Гриша, который сразу пошел работать в колхоз. Наша мама сразу приняла решение: питаться они буду вместе с нами.

Отец в июле 41 года ушел на фронт, а осенью мы переехали в село Поника, где проживали наши родственники и был наш дом. После уроков, вместе с учителями, мы выходили в поле собирать колоски, срезали шляпки подсолнухов, убирали картофель и т.д. Весной 1942 года нам доверили работу в новом саду, который посадили в довоенном 1940-м. Для того, чтобы его сохранить, мы должны были содержать в чистоте приствольные круги каждого деревца, т.е. полоть траву и рыхлить землю вокруг дерева. Кроме этого помогали бригаде выращивать овощи между рядов деревьев. С 1943 года в неучебное время работали в садово-огородничной бригаде под руководством опытных садоводов-огородников. С сентября по ноябрь работали в колхозах с. Елшанка, д. Федоровка…

А наш сад в Понике мы спасли! В конце войны он давал уже плоды. А потом много лет наш сад славился по всей округе изобилием фруктов. Спасибо тем людям, которые терпеливо учили нас работать с желанием и умением, прививали любовь к любому труду, научили ценить труд!»

 

 

Из воспоминаний Лырьщиковой (Лядащевой) Тамара Михайловна, р.п. Николаевка: «Да разве можно все описать? Жизнь в тылу в годы войны – это целая история!.. Холод, голод, разруха, одним словом – Война!.. Из десятерых детей в нашей семье осталось в живых трое. Даже вспоминать не могу о том времени… В Николаевке стоял лагерь для немецких военнопленных, их кормили, а мы подбирали капустные листья возле лагеря»…

 

Из воспоминаний Иванова Анатолия Григорьевича: «Моя мать работала в химлесхозе сборщицей живицы (смолы сосны). Ведра, помню, тяжеленные, смолу нужно собрать, отнести к бочкам, а они стоят далеко. Помню мать меня взяла с собой и я уснул. Мама меня пожалела и не разбудила. Меня всего покусали комары, лицо распухло, руки страшные, во сне от усталости ничего не почувствовал… Еще помню лестницу, которую надо было носить от дерева к дереву, снимать воронки. Этот участок находился в 13 км от села Славкино, туда и обратно пешком. Качаешься от усталости, но идешь. По дороге ели траву, весной это была медуница.

 

 

 

Из воспоминаний Матьковой Веры Петровны, жительницы с. Эзекеево: «Родилась я в 1932 году в некогда большом селе, в котором проживало более 1 тысячи человек. В 1938 году наша семья переехала в город Хабаровск, в мае 1941 года вернулись назад. В июне 1941 года началась война. Уходили на фронт сельчане, провожали их на лошадях до Николаевки. 24 августа проводили отца, остались дед, бабушка, мама, сестра и я. До войны отец с дедушкой строили колхозную мельницу, не достроил ее отец, а дедушку отправили в сентябре в д. Булгаковку на восстановление мельницы. С этого времени и по сентябрь 1944 года он жил в Булгаковке, мама рыла окопы, валила лес, точила пилы, отбивала косы. Жили мы с бабушкой, маму почти не видели, ждали писем от отца, который с первых своих фронтовых дней был под Ленинградом. 31 августа 1943 года мы получили на отца похоронку, похоронен он в братской могиле на Синявских высотах…

Ходили рваные. Голодали в войну. Ели траву, листья липы, лебеду мололи, варили барду. Село окружает лес, недалеко Светлое озеро. Войну пережить нам помог лес, собирали всевозможные  ягоды, грибы».

 

 

Из воспоминаний Шутовой (Макуловой) Нины Павловны, жительницы с. Мордовский Канадей: «Отец ушел на фронт, у мамы на руках осталось шестеро детей – старшей 12 лет, младшему брату всего 2 месяца. Мама работала в колхозе, две старшие сестры ходили в школу, я с двумя младшими сидела дома (самые младшие умерли у меня на руках). Уставшая мама приходила домой поздно. Электричества не было, керосин на вес золота, поэтому жгли лучины. Каждый вечер она вставала на колени перед иконами и молилась. На наш вопрос, что просить у Боженьки, она отвечала: «Чтобы наши победили, папа вернулся живой». Бог помог, папа с фронта вернулся на костылях, но живой! Вскоре военкомат направил его на ремонт тракторов. Трактора ломались часто, запчастей не было, поэтому одна из женщин вставала между оглоблями, вместо хомута ей на шею клали фуфайку, двое вставали по бокам и тянули вожжами соху. За сохой ходил старик или подросток. Остальные сеяли. Вот так… Урожай убирали вручную. Лошадей было мало. Мама запрягала вместо лошади нашу корову, возила снопы с поля в деревню на ток, на току цепами старики молотили эти снопы. От тяжелой работы корова наша сдохла, а мы остались без молока.

В 1944 году, по просьбе председателя колхоза, мы с подругами убирали горох. Гороховые стручки рассыпались, а мы по одной горошине собирали в кружки. Зимой ходили по домам собирали золу, куриный помет, которые шли на удобрение для колхозных полей. Всей школой помогали убирать картофель…

В честь Победы закололи колхозного бычка, на костре сварили щи и ели всем колхозом. Даже домой по половнику раздали. Мужчины-инвалиды, вернувшиеся с фронта, принесли гармошку, балалайку. Пели, плясали, плакали. Помню это все, как будто было вчера».

    Из воспоминаний Сухаревой Валентины Архиповны, жительницы р.п. Николаевка: «Война нашу семью застала на границе Украины с Польшей. Отец, офицер КА, находился на учениях в летних лагерях. Мой брат в это время отдыхал в пионерском лагере. Мама собралась его навестить, но на вокзале творилось что-то непонятное: на перрон никого не пускали, билеты не продавали. Маме все-таки с помощью знакомой удалось пройти на перрон и сесть в поезд. Проехав немного, поезд остановился, пропуская товарный состав, в котором вывозили детей. Мама бегала вокруг состава, звала сына и, наконец, нашла. Дети наперебой сообщали, что в лесу появились бандиты и как только их переловят, их повезут обратно в лагерь. А брат прошептал маме: «Я сегодня дежурил в кабинете директора и на столе видел записку: «Немедленно вывезти детей. Началась война». Подъезжая к вокзалу, уже были слышны разрывы снарядов.

   Еще два дня ждали отца. Он на минуту забежал домой: «Чего вы ждете? Уходит последний состав». В чем были одеты, в том и уехали в эвакуацию в Казахстан. Мама работала в колхозе. В 1944 году, после освобождения Украины, мы вернулись домой. Отец воевал до Победы, вернулся в звании капитана».

 

 

Из воспоминаний Зайцева Юрия Макаровича, жителя р.п. Николаевка: «Я уроженец села Райгород Каменского района Черкасской области, что в Украине. В августе 1941 года наше село заняли фашисты. Отец работал кузнецом на железной дороге, ст. Шевченко. С первых дней войны бригада, в которой работал отец, отправляла составы с оборудованием и людьми на Восток, ремонтировали разбитые фашистами железнодорожные пути. Вернулся отец в уже занятую фашистами деревню.

В первых числах января 1944 года немцы угнали в Германию отца и 18-летнего брата Анатолия. На пересыльном пункте в г. Умань отца по возрасту (59 лет) отпустили домой.

9 января 1944 года деревню освободили наши войска. В оккупации мы были 2,5 года. В апреле 1945 года брат Анатолий освобожден американскими войсками». 

 

 

Из воспоминаний Авязовой (Зариповой) Рафии Абдулхаковны, жительницы р.п. Николаевка: «Я родилась в Коканде, Узбекистан. Помню эвакуированных людей, которых с вокзала забирали по своим семьям простые узбекские люди. У многих из них были большие семьи, но они приглашали в свой дом еврейские, русские, украинские семьи. Когда пришла в школу – в классе полный интернационал, каких только не было национальностей. Жили мы дружно. В одной из школ Коканда размещался госпиталь, куда привозили раненых на долечивание… Помню день Победы. Радовались, плакали».

Из воспоминаний Ермолаевой (Трошаниной)  Юлии Федоровны: «Вместе с мамой работала на колхозном току, веяли (сушили) лопатой зерно, заготавливали сено для скота. В колхозе им. Сталина (с. Николаевка) была ферма крупно-рогатого скота и конеферма, пасли телят. Родителей практически не видели, хозяйство лежало на детях. Мы лепили кизяки, резали торф, который выкапывали в конце Николаевки. Мама работала на многих участках трудового фронта: яйцезаготовках, собирала молоко для сдачи фронту».

 

 

Из воспоминаний Мишина Михаила Васильевича, р.п. Николаевка: «Мой отец, через месяц после объявления войны, имея четверых детей, призван на фронт. После войны рассказывал страшные вещи, которые до сих пор у меня в памяти: «Идешь, бывало, по деревне, деревня горит, а ты в валенках по колено в воде (зимой, соответственно) и в окоп падаешь. Все солдаты были простужены, но страну защищали».  Умер мой отец в результате гангрены ног в возрасте 62 –х лет. Мама моя, Анна Павловна, неграмотная была, но экономику семьи вела она!  Воспитала нас в традициях хороших деревенских правил и обычаев…

В деревне не было света, радио, поэтому о событиях войны помню смутно. Помню, что привезли дядю Ваню Кулькова без ноги на подводе. Помню женский плач, ведь у многих погибли мужья, братья, сыновья. На фронт из нашей деревни Колюбаки Павловского района были призвано 143 человека, из них 81 погибли, в том числе и 2 моих дяди: Егор и Иван.

Жили в годы войны очень и очень трудно, питались «подножным кормом» - съедобной травой летом, картошкой, весной собирали гнилую картошку. Выручала молоком корова Буренка. Взрослые, от темна до темна, работали в колхозе, а мы, малыши, помогали, как могли. Пропалывали посевы, пасли скот, собирали после уборки колоски, нянчили младших и, главное, понимали, что идет война, и мы победим! Надо только работать и выдержать трудности.

Сегодня я хочу сказать: народ был другим, была взаимовыручка, сердечность в отношениях, то, что мы растеряли в последнее время.

 

 

 Из воспоминаний ветерана педагогического труда Курашовой (Кореневой) Евдокии Васильевны, уроженки с. Завалищено Чернянского района Белгородской области: «В годы войны моей семье жилось нелегко, у мамы было пятеро детей: два брата и три сестры. Я – самая младшая и любимая, поэтому меня оберегали и жалели. О войне я знаю по книгам, фильмам, рассказам очевидцев.

В годы войны наша местность была оккупирована немецкими частями. В нашем селе были немцы, итальянцы, мадьяры (венгры). Мама рассказывала, как ей было с нами непросто выживать в те страшные годы. Немцы ходили по дворам, отстреливали кур, отбирали яйца, молоко. Однажды к нам в хату пришли фашисты. Мы, маленькие дети, а братик Ваня лежал в люльке, которую качала мама. Немец подошел к люльке, наставил автомат на мальчика и заржал: «Матка, ту-ту-ту». Мама обмерла, а фашист, рассмеявшись, ушел. Был еще один случай. Полицай, один из наших местных, пришел к нам, чтобы забрать корову на котлеты для фашистов. Мама бросилась на полицая, говоря при этом, что пойдет к коменданту и пожалуется на беспредел. Собрав нас, закрылась в хате. Разъяренный полицай начал строчить из автомата по двору, стенам хаты. Мама всех уложила на пол, приказав не кричать. На следующее утро мама пошла к коменданту и рассказала о том, что полицай хотел у нее забрать корову, что детям без коровы не выжить. Комендант пообещал разобраться с полицаем и приказал старосте наказать того за беспредел, устроив показательное наказание: взял вожжи и до полусмерти избил полицая на глазах жителей деревни. 

Мама рассказывала об одном случае из жизни старшего моего брата Миши. Брату было 10-12 лет. Немцы начали бомбить мост через реку Оскол. Мальчишки побежали смотреть, как немецкая авиация бомбит. Мальчишки бежали через пшеничное поле, брат одет в красную рубашку. Как испугалась мама, спохватившись, что его нет дома, что немцы подумают, что бегут партизаны с красным знаменем и расстреляют детей. Она побежала к хлебному полю, падала, кричала, звала сына. Как же она обрадовалась, когда услышала позади себя слабый голосок сына: «Мамочка, не плачь, я вот он, живой».

Мои старшие братья и сестры начали работать в 12-14 лет, чтобы заработать на жизнь, на мое воспитание и образование. Я  благодарна им и маме за то, что помогли мне закончить школу, получить высшее образование и стать настоящим человеком».